В соответствии с п. 3 ст. 723 ГК РФ если отступления в работе от условий договора подряда или иные недостатки результата работы в установленный заказчиком разумный срок не были устранены либо являются существенными и неустранимыми, заказчик вправе отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения причиненных убытков.
О каких убытках может идти речь? Так, например, заказчик может потребовать от подрядчика компенсации расходов на управление и контроль выполняемой работы, порученной третьему лицу. Можем ли мы быть уверены в том, что эти расходы будут компенсированы в том случае, если работа не завершится положительно? Как формируется по этому вопросу практика? И можем ли мы способствовать ее формированию?
Как следует из пункта 1 статьи 393 ГК РФ, должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства. В судебной практике России сложился следующий подход: лицо, требующее возместить убытки, должно доказать факт нарушения своего права противоправными действиями (бездействием) ответчика, наличие понесенных убытков и их размер, причинную связь между нарушением права и возникшими убытками. Недоказанность одного из необходимых оснований возмещения убытков исключает возможность удовлетворения требований.
В пункте 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 75 Верховный суд РФ дал некоторые ориентиры для решения вышеназванных вопросов: «По смыслу статей 15 и 393 ГК РФ, кредитор представляет доказательства, подтверждающие наличие у него убытков, а также обосновывающие с разумной степенью достоверности их размер и причинную связь между неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником и названными убытками. Должник вправе предъявить возражения относительно размера причиненных кредитору убытков, и представить доказательства, что кредитор мог уменьшить такие убытки, но не принял для этого разумных мер (статья 404 ГК РФ).
При установлении причинной связи между нарушением обязательства и убытками необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается.
Должник, опровергающий доводы кредитора относительно причинной связи между своим поведением и убытками кредитора, не лишен возможности представить доказательства существования иной причины возникновения этих убытков».
В связи с этим, если заказчик заявил требование о взыскании с подрядчика расходов на контроль выполнения договора подряда, порученного третьему лицу, то необходимо оценить, являются ли такие расходы и действия заказчика обычными для делового оборота в целом, или для практики взаимодействия заказчика и подрядчика, в частности. Рассматривать эти вопросы можно как с точки зрения существа работ (их обычности и стандартности), так и с точки зрения размера расходов. На вопрос об оценке обычности убытков могут влиять и иные факторы, например, иные сделки или корпоративные отношения между заказчиком, подрядчиком и лицом, которое контролировало проект.
Как обратил внимание Верховный Суд РФ в Определении № 307-ЭС19-5190 от 18 июля 2019 г. по делу N А56-88551/2017 размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности, и определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства (пункт 5 статьи 393 ГК РФ). В указанном Определении ВС РФ кассационная жалоба индивидуального предпринимателя передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в связи с тем, что размер заявленных убытков кредитора превысил цену контракта, заключенного с должником, и при этом правового и фактического обоснования взыскания убытков в сумме, превышающей цену контракта, обеспечивающей соблюдение принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства, суды нижестоящих инстанций не привели. 15 августа 2019 г. решение первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции были отменены, дело направлено на новое рассмотрение. Таким образом, если расходы на услуги, заявляемые кредитором как убытки, превышают стоимость договора, который был нарушен должником, это также может свидетельствовать о необычном характере данных расходов и необходимости более высокого стандарта доказывания их связи с договором, заключенным между кредитором и должником.
Для рассмотрения вопроса о предвидимости и характере убытков по их существу имеют значение сложившиеся доктринальные подходы. Кратко эти подходы описаны В.В. Байбаком в комментарии к статье 393 ГК РФ «Договорное и обязательственное право (Общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 Гражданского кодекса РФ» (1).
Так, В.В, Байбак пишет, что в российском праве пока не сложилась доктрина о пределе несения нарушителем риска убытков, возникающих у кредитора в связи с нарушением, но: «В некоторых странах для отсечения слишком отдаленных убытков учитывается предвидимость убытков на момент заключения договора […]. Те убытки, возникновение которых в результате возможного нарушения должник не мог разумно ожидать в момент заключения договора, не подлежат взысканию (в некоторых правовых источниках этот критерий ограничения ответственности не действует при наличии умысла или грубой неосторожности должника). В качестве альтернативной модели ограничения объема взыскиваемых убытков в некоторых правопорядках используется доктрина адекватной причинности, которая также ориентируется на то, какие убытки могут считаться естественными и прогнозируемым последствием нарушения, но оценивает эту прогнозируемость и обычность не на момент заключения договора, а на момент его нарушения. Необычные и непредвидимые на момент нарушения убытки, таким образом, возмещению не подлежат, даже если они находятся в объективной причинно-следственной связи с нарушением. У каждой из этих моделей имеются свои преимущества и недостатки. Пока нет признаков того, что российское право выбрало какой-то из этих вариантов решения проблемы. До тех пор, пока ясность в этом вопросе не наступила, при проведении черты, за которой возникающие убытки являются отдаленными и не подлежат возмещению, судам придется полагаться на свое ощущение справедливости и здравого смысла» (2).
К аналогичным выводам пришли и авторы книги и обзора практики «Глобальный арбитражный обзор. Рекомендации по оценке убытков в международном арбитраже» (2018): «Как правило, истец может взыскать только те убытки, которые ответчик мог предвидеть. Разные страны применяют этот принцип по-разному, но большинство, если не все, признают этот принцип как принцип, ограничивающий возмещаемый ущерб. В то же время нюансы этого принципа различаются в разных правовых системах. […] Французское и английское право оценивает предвидимость в момент заключения договора, в то время как немецкое право оценивает предвидимость в момент нарушения обязательства» (3).
А.О. Овсянникова указывает также на следующее: «Презюмируется, что для должника, как правило, являются предвидимыми такие расходы кредитора, которые связаны непосредственно с исполнением (реализацией) договора и их осуществление является неизбежным. В этих случаях кредитор просто обязан произвести такие расходы в соответствии с договором или законом. Например, затраты на нотариальное удостоверение договора, расходы на получение исполнения (вывоз товара со склада и т.д.), плата за регистрацию перехода права на недвижимое имущество и др. В отношении всех остальных расходов, которые в конечном счете не направлены на реализацию договора, а являются, по сути, вытекающим из договора последствием, предвидимость устанавливается в каждом конкретном случае отдельно в зависимости от обстоятельств и условий заключенного договора. В данном случае существенными для определения наличия критерия предвидимости убытков являются: 1) предусмотренные в договоре обязанности сторон и общее представление сторон договора о его целях; 2) обязательные публично-правовые предписания; 3) указания и рекомендации должника; 4) обычаи гражданско-правового оборота» (4).
В определенных случаях и спорах могут применяться международные акты. Это, например, Венская конвенция о международной купле-продаже товаров 1980 г. и Принципы международных коммерческих договоров (принципы УНИДРУА). Статья 74 Венской конвенция о международной купле-продаже товаров 1980 г. гласит: «Убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать». В статье 7.4.4 принципов УНИДРУА установлено, что неисполнившая сторона отвечает только за ущерб, который она предвидела или могла разумно предвидеть при заключении договора как вероятное последствие ее неисполнения.
Аналогичный подход был разработан и в английском праве: «Ответчик несет ответственность только за те убытки, которые являются следствием нарушения и которые могут быть разумно предвидимы сторонами на момент заключения договора, иные убытки считаются «слишком отдаленными» (См., например, дело Hadley v Baxendale (1854) 9 Exch 341, цитата из книги Пола Ричардса «Договорное право» (Paul Richards. Law of Contract)(5)). Как пишет Пол Ричардс, правило, установленное в деле Hadley v Baxendale, получило два направления: 1) либо убытки являются естественным следствием обычного хода вещей и неизбежным следствием нарушения договора, которое должник должен был ожидать, 2) либо нестандартные убытки должны быть предвидимы обеими сторонами на момент заключения договора (6).
Некоторые уточнения в английской судебной практике к оценке предвидимости возникли в связи с делом Transfield Shipping Inc. v. Mercator Shipping Inc. (Transfield Shipping Inc. v Mercator Shipping Inc. (The Achilleas) [2008] UKHL 48; [2008] 3 WLR 345). В этом деле суд посчитал необходимым оценить волю сторон исходя из толкования договора, направленную на принятие нарушителем договора риска ответственности за убытки, не являющиеся обычным следствием нарушения. Суд определил, что ответчик не принимал на себя риск ответственности за убытки, заявленные истцом, и не имеющие характера обычных (7).
Как пишет В.А. Короткова в статье «Предвидимость договорных убытков»: «[…] волевой подход к предвидимости представляет собой̆ общую тенденцию развития современного правового регулирования. Он является возращением к истокам доктрины предвидимости, заложенным в труде французского цивилиста Р.Ж. Потье. Косвенно этот подход нашел выражение в Германии (теория защиты цели договора) и в практике применения Венской конвенции о международной купле-продаже товаров 1980 г.» (8). В этой статье автор исследует практику Франции, Англии и Германии в отношении предела ответственности должника за убытки кредитора и приходит к выводу, что «общей тенденцией является признание воли сторон в качестве ключевого фактора для установления предвидимости убытков. В соответствии с волевым подходом суду путем толкования договора надлежит установить прямое или косвенное принятие должником на себя ответственности за экстраординарные последствия нарушения договора. При отсутствии воли должника на расширение договорной ответственности или невозможности установления его воли риск необычайных убытков несет кредитор» (9).
В России суд также в некоторых случаях отказывает в компенсации убытков, которые имеют необычный характер (то есть такой, когда ответчик не мог разумно ожидать возникновения необычных убытков и не принял на себя ответственность за эти убытки): см. например, определение Верховного Суда РФ от 15 декабря 2015 г. № 309-ЭС15-10298, определение Верховного Суда РФ от 18 декабря 2017 г. № 301-ЭС17-19815, Постановление Арбитражного суда Московского округа по делу № А40-166935/2017 от 1 августа 2018 г.
По делу N А50-17401/2014, которое обсуждалось в определении Верховного Суда РФ от 15 декабря 2015 г. № 309-ЭС15-10298, Верховный суд РФ определил отказать истцу во взыскании убытков с ответчика. Истец требовал взыскать с ответчика расходы по оплате неустойки третьему лицу в связи с нарушением ответчиком своих обязательств. Верховный суд РФ обратил внимание на то, что ответчик не принимал участие в определении размера неустойки, согласованной истцом и его контрагентом. Ставки неустоек были существенны и носили необычный характер.
По делу N А79-9323/2016 Верховный суд РФ (см. определение Верховного Суда РФ от 18 декабря 2017 г. № 301-ЭС17-19815) поддержал постановление апелляционного суда по снижению размера убытков, основанное, в том числе на следующем аргументе: размер убытков заявлен истцом на основании договора поставки, стороной которого ответчик не являлся, следовательно, не мог повлиять на его условия, устанавливающие двойную ответственность за одно и то же нарушение и чрезмерно высокий процент неустойки. Апелляционный суд решил, что применение двойной ответственности за одно и то же нарушение не является обычным последствием нарушения обязательства, а согласованный истцом и его контрагентом размер пени (0,5 %) за непоставку товара значительно превышает обычно применяемые при таком виде нарушений санкции. В этом деле Верховный суд РФ согласился с апелляционным судом, поскольку ответчик не мог предвидеть такого рода убытки в силу их необычного характера и не принимал на себя риск их оплаты.
По делу № А40-166935/2017 Арбитражный суд Московского округа отменил решение суда первой инстанции, руководствуясь названными выше определениями Верховного суда, в аналогичной ситуации, когда ответчик не мог предвидеть вид и размер убытков, заявленных истцом. Во взыскании убытков в последствии было отказано, так как суд не установил прямой причинно-следственной связи между нарушением обязательства ответчика и убытками истца, связанными с оплатой штрафа по договору своему контрагенту (и аффилированному с ним лицу). Арбитражный суд Московского округа посчитал такие последствия необычными и не находящимися в прямой связи с нарушением ответчика и определил, что необходимо учитывать тот факт, что ответчик не принимал на себя ответственность за такого рода убытки. Арбитражный суд Московского округа ссылался также на п. 3 ст. 308 ГК РФ, которая устанавливает правило, что обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц).
Таким образом, в условиях, когда последствия нарушения являются необычными для гражданского оборота, требуется оценить, предвидела или приняла ли на себя сторона, нарушившая договор, риск этих необычных убытков, заявленных другой стороной, и какова была воля сторон в отношении расходов, производимых сторонами договора для достижения его цели. Иной подход может привести к злоупотреблениям участников гражданского оборота.
Сторонам договора подряда можно было бы заранее согласовывать, что в случае нарушения подрядчиком договора подряда, заказчик заявит те или иные расходы, связанные с выполнением работы. Чем более сложной является компания заказчика и необычными задачи, которые она перед собой ставит, тем менее очевидными являются последствия нарушений договоров для ее контрагентов. Для того, чтобы подрядчики могли принять те или иные риски, связанные с управлением и контролем их работы третьими лицами, подрядчиков необходимо информировать о таких расходах. Этот подход, по мнению автора, способствует обмену информацией между сторонами договора, более продуктивному и прозрачному сотрудничеству и отвечает принципам равенства участников гражданских правоотношений и свободы договора.
Ссылки:
- Договорное и обязательственное право (Общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 Гражданского кодекса РФ» под ред. А.Г. Карапетова, Москва, 2017 – Стр. 642-643.
- Там же.
- Крейг Майлз и Дэвид Вайс. Обзор принципов снижения убытков // «Глобальный арбитражный обзор. Рекомендации по оценке убытков в международном арбитраже», 3-е издание под ред. Джона А. Тренора, Law Business Research Ltd, 2018 – Стр. 89 // см. также электронную версию рекомендаций: https://globalarbitrationreview.com/edition/1001283/the-guide-to-damages-in-international-arbitration-third-edition.
- А.О. Овсянникова. Компенсация убытков, вызванных «обманом доверия» к исполнению сделки // «Опыты цивилистического исследования: сборник статей (выпуск 3)» (рук. авт. кол. и отв. ред. А.М. Ширвиндт, Н.Б. Щербаков), Статут», 2019 – Стр. 204.
- Пол Ричардс «Договорное право» (Paul Richards. Law of Contract), 9-е издание, 2009, стр. 408
- Там же, стр. 409
- Там же, стр. 413
- В.А. Короткова. Предвидимость договорных убытков // Журнал «Вестник экономического правосудия Российской Федерации, No 1/2018 - Стр. 125.
- Там же, стр. 147.